Неточные совпадения
Вернулись бабы к
вечеру,
Нет только свекра-батюшки,
Ждут ужинать его.
Вечером еще сделали поле, в которое и Весловский убил несколько штук, и в ночь
вернулись домой.
Письмо было от Анны. Еще прежде чем он прочел письмо, он уже знал его содержание. Предполагая, что выборы кончатся в пять дней, он обещал
вернуться в пятницу. Нынче была суббота, и он знал, что содержанием письма были упреки в том, что он не
вернулся во-время. Письмо, которое он послал вчера
вечером, вероятно, не дошло еще.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний
вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения в намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И,
вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас. Приезжайте
вечером. В семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря на требование мужа не принимать его, он решил, что поедет.
«Сегодня в десятом часу
вечера приходи ко мне по большой лестнице; муж мой уехал в Пятигорск и завтра утром только
вернется. Моих людей и горничных не будет в доме: я им всем раздала билеты, также и людям княгини. Я жду тебя; приходи непременно».
Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй
вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К
вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не
вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном.
— Нет, — сказал Грэй, доставая деньги, — мы встаем и уходим. Летика, ты останешься здесь,
вернешься к
вечеру и будешь молчать. Узнав все, что сможешь, передай мне. Ты понял?
Лидия
вернулась с прогулки незаметно, а когда сели ужинать, оказалось, что она уже спит. И на другой день с утра до
вечера она все как-то беспокойно мелькала, отвечая на вопросы Веры Петровны не очень вежливо и так, как будто она хотела поспорить.
— Нам мечтать и все такое — не приходится, — с явной досадой сказал токарь и отбил у Самгина охоту беседовать с ним, прибавив: — Напрасно ты, Пелагея, пошла, я тебе говорил: раньше
вечера не
вернемся.
— Пойду прочь, а то еще подумает, что занимаюсь ею… дрянь! — ворчал он вслух, а ноги сами направлялись уже к ее крыльцу. Но не хватило духу отворить дверь, и он торопливо
вернулся к себе, облокотился на стол локтями и просидел так до
вечера.
— К
вечеру вернутся, — прибавил Савелий.
— Нет, уж я к тебе не
вернусь. Если хочешь — пройдемся, славный
вечер.
Поздно
вечером, при водворившейся страстной, сверкающей и обаятельной ночи,
вернулся я к пристани, где застал и Посьета, ожидающего шлюпки.
Маслова
вернулась домой в свою камеру только в 6 часов
вечера, усталая и больная ногами после пройденных без привычки пятнадцати верст по камню, убитая неожиданно строгим приговором, сверх того, голодная.
Вечером они
вернулись и рассказали, что их присудили к смертной казни.
Половодов
вернулся домой в десять часов
вечера, и, когда раздевался в передней, Семен подал ему полученную без него телеграмму. Пробежав несколько строк, Половодов глухо застонал и бросился в ближайшее кресло: полученное известие поразило его, как удар грома и он несколько минут сидел в своем кресле с закрытыми глазами, как ошеломленная птица. Телеграмма была от Оскара Филипыча, который извещал, что их дело выиграно и что Веревкин остался с носом.
«Непременно, непременно сегодня к
вечеру надо
вернуться, — повторял он, трясясь в телеге, — а этого Лягавого, пожалуй, и сюда притащить… для совершения этого акта…» — так, замирая душою, мечтал Митя, но увы, мечтаниям его слишком не суждено было совершиться по его «плану».
К
вечеру мы
вернулись назад.
Хей-ба-тоу хотел еще один раз сходить на реку Самаргу и
вернуться обратно. Чжан-Бао уговорил его сопровождать нас вдоль берега моря. Решено было, что завтра удэгейцы доставят наши вещи к устью Кусуна и с
вечера перегрузят их в лодку Хей-ба-тоу.
Наш брат охотник может в одно прекрасное утро выехать из своего более или менее родового поместья с намереньем
вернуться на другой же день
вечером и понемногу, понемногу, не переставая стрелять по бекасам, достигнуть наконец благословенных берегов Печоры; притом всякий охотник до ружья и до собаки — страстный почитатель благороднейшего животного в мире: лошади.
Уже несколько часов бродил я с ружьем по полям и, вероятно, прежде
вечера не
вернулся бы в постоялый двор на большой Курской дороге, где ожидала меня моя тройка, если б чрезвычайно мелкий и холодный дождь, который с самого утра, не хуже старой девки, неугомонно и безжалостно приставал ко мне, не заставил меня наконец искать где-нибудь поблизости хотя временного убежища.
В тот же
вечер мы
вернулись в его деревню.
Вечером после ужина мы держали совет. Решено было, что завтра я, Дерсу и китаец-охотник отправимся вверх по Тютихе, перевалим через Сихотэ-Алинь и назад
вернемся по реке Лянчихезе. На это путешествие нужно было употребить 3 суток. Стрелки и казаки с лошадьми останутся в фанзе и будут ожидать нашего возвращения.
К
вечеру мы дошли до зверовой фанзы. Хозяева ее отсутствовали, и расспросить было некого. На общем совете решено было, оставив лошадей на биваке, разойтись в разные стороны на разведку. Г.И. Гранатман пошел прямо, А.И. Мерзляков — на восток, а я должен был
вернуться назад и постараться разыскать потерянную тропинку.
Когда мы
вернулись в пансион, оба провинившиеся были уже тут и с тревогой спрашивали, где Гюгенет и в каком мы его оставили настроении. Француз
вернулся к вечернему чаю; глаза у него были веселые, но лицо серьезно.
Вечером мы по обыкновению сидели в ряд за длинными столами и, закрыв уши, громко заучивали уроки. Шум при этом стоял невообразимый, а мосье Гюгенет, строгий и деловитый, ходил между столами и наблюдал, чтобы не было шалостей.
Поздно ночью, занесенные снегом,
вернулись старшие. Капитан молча выслушал наш рассказ. Он был «вольтерианец» и скептик, но только днем. По
вечерам он молился, верил вообще в явление духов и с увлечением занимался спиритизмом… Одна из дочерей, веселая и плутоватая, легко «засыпала» под его «пассами» и поражала старика замечательными откровениями. При сеансах с стучащим столом он вызывал мертвецов. Сомнительно, однако, решился ли бы он вызвать для беседы тень Антося…
Однажды бубенчики прогремели в необычное время. Таратайка промелькнула мимо наших ворот так быстро, что я не разглядел издали фигуры сидевших, но по знакомому сладкому замиранию сердца был убежден, что это проехала она. Вскоре тележка
вернулась пустая. Это значило, что сестры остались где-нибудь на
вечере и будут возвращаться обратно часов в десять.
На кухне вместо сказок о привидениях по
вечерам повторяются рассказы о «золотых грамотах», о том, что мужики не хотят больше быть панскими, что Кармелюк
вернулся из Сибири, вырежет всех панов по селам и пойдет с мужиками на город.
Брат
вернулся домой несколько озабоченный, но вместе польщенный. Он — сила, с которою приходится считаться правительству.
Вечером, расхаживая при лунном свете по нашему небольшому саду, он рассказал мне в подробностях разговор с помощником исправника и прибавил...
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К
вечеру она
вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.
Галактион
вернулся домой только
вечером на другой день. Серафима бросилась к окну и видела, как от ворот отъезжал извозчик. Для нее теперь было все ясно. Он вошел сердитый, вперед приготовившись к неприятной сцене.
Чем больше шло время к весне, тем сильнее росла нужда, точно пожар. Раз, когда Устенька
вернулась домой из одной поездки по уезду, ее ждала записка Стабровского, кое-как нацарапанная карандашом: «Дорогой друг, заверните сегодня
вечером ко мне. Может быть, это вам будет неприятно, но вас непременно желает видеть Харитина. Ей что-то нужно сказать вам, и она нашла самым удобным, чтоб объяснение происходило в моем присутствии. Я советую вам повидаться с ней».
Аня. Ты, мама,
вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы, мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать в осенние
вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир… (Мечтает.) Мама, приезжай…
Когда через две недели молодые люди опять
вернулись вместе с отцом, Эвелина встретила их с холодною сдержанностью. Однако ей было трудно устоять против обаятельного молодого оживления. Целые дни молодежь шаталась по деревне, охотилась, записывала в полях песни жниц и жнецов, а
вечером вся компания собиралась на завалинке усадьбы, в саду.
Поздно
вечером вернулся Лаврецкий домой и долго сидел, не раздеваясь и закрыв глаза рукою, в оцепенении очарования.
Он
вернулся в город и просидел
вечер у Калитиных.
Наконец Лемм
вернулся и принес ему клочок бумаги, на котором Лиза начертила карандашом следующие слова: «Мы сегодня не можем видеться; может быть — завтра
вечером.
Когда
вечером рабочие
вернулись в землянку, Кишкин лежал на нарах, закутавшись в шубу.
Мыльников удрученно молчал и чесал затылок. Эх, кабы не водочка!.. Петр Васильич тоже находился в удрученном настроении. Он вздыхал и все посматривал на Марью. Она по-своему истолковала это настроение милых родственников и, когда
вечером вернулся с работы Семеныч, выставила полуштоф водки с закуской из сушеной рыбы и каких-то грибов.
В этот день Помада обедал у Вязмитиновых и тотчас же после стола поехал к Розанову, обещаясь к
вечеру вернуться, но не
вернулся.
Вечером к Вязмитиновым заехал Розанов и крайне удивился, когда ему сказали о внезапном приезде Помады: Помада у него не был. У Вязмитиновых его ждали до полуночи и не дождались. Лиза поехала на розановских лошадях к себе и прислала оттуда сказать, что Помады и там нет.
— Ну, а у вас, в Париже или Ницце, разве веселее? Ведь надо сознаться: веселье, молодость и смех навсегда исчезли из человеческой жизни, да и вряд ли когда-нибудь
вернутся. Мне кажется, что нужно относиться к людям терпеливее. Почем знать, может быть для всех, сидящих тут, внизу, сегодняшний
вечер — отдых, праздник?
Катались на лодках по Днепру, варили на той стороне реки, в густом горько-пахучем лозняке, полевую кашу, купались мужчины и женщины поочередно — в быстрой теплой воде, пили домашнюю запеканку, пели звучные малороссийские песни и
вернулись в город только поздним
вечером, когда темная бегучая широкая река так жутко и весело плескалась о борта их лодок, играя отражениями звезд, серебряными зыбкими дорожками от электрических фонарей и кланяющимися огнями баканов.
Он остался у них не более часа, но тотчас же отправился в город и
вернулся домой только к
вечеру.
Тогда Володя прятался за угол и снова высовывался, глядя наверх, не летит ли еще сюда. Хотя Вланг несколько раз из блиндажа умолял Володю
вернуться, он часа три просидел на пороге, находя какое-то удовольствие в испытываньи судьбы и наблюдении за полетом бомб. Под конец
вечера уж он знал, откуда сколько стреляет орудий, и куда ложатся их снаряды.
Когда после прогулки мы
вернулись домой, Варенька не хотела петь, как она это обыкновенно делала по
вечерам, и я был так самонадеян, что принял это на свой счет, воображая, что причиной тому было то, что я ей сказал на мостике.
Вера Николаевна
вернулась домой поздно
вечером и была рада, что не застала дома ни мужа, ни брата.
В 8 часов
вечера, в субботу, я роздал номер газетчикам и послал к цензору за гранками. Каково же было мое удивление, когда посланный
вернулся и уведомил, что номер выпускать нельзя, так как цензором сделаны вымарки. Номер я уже роздал весь и уехал на поезде, а
вернувшись в понедельник, отправился в цензурный комитет, куда были доставлены и цензорские гранки. Оказалось, что вычеркнуто было только одно слово: «казенная».
Одобрив такое намерение ее, Егор Егорыч и Сверстов поджидали только возвращения из тюрьмы Музы Николаевны, чтобы узнать от нее, в каком душевном настроении находится осужденный. Муза Николаевна, однако, не
вернулась домой и
вечером поздно прислала острожного фельдшера, который грубоватым солдатским голосом доложил Егору Егорычу, что Муза Николаевна осталась на ночь в тюремной больнице, так как господин Лябьев сильно заболел. Сусанна Николаевна, бывшая при этом докладе фельдшера, сказала, обратясь к мужу...
И еще, наконец, пришло третье и последнее письмо, которым Ахилла извещал, что скоро
вернется домой, и вслед за тем в один сумрачный серый
вечер он предстал пред Туберозова внезапно, как радостный вестник.